Моё предисловие.
Иногда, максимум 2 раза в год (чаще 1 или 0), я буду публиковать здесь не собственные тексты, а особенно интересные чужие, со своими комментариями. И этот текст тоже не мой, его опубликовал живущий и работающий в Швейцарии и пишущий по-английски в коллективный блог LessWrong (главное издание движения рационалистов) словацкий IT-разработчик Мартин Сустрик. Он о том, как работает швейцарская политическая система. В первую очередь — швейцарская прямая демократия. Но не только.
Сустрик написал огромный текст, не умещающийся в одну статью. Поэтому он разбил его на три. Первая из них посвящена прямой демократии, вторая — федерализму, третья — устройству швейцарского правительства. Я не стал переводить все три целиком, и перевёл только то, в чём Швейцария больше всего отличается от всех остальных современных государств: бо́льшую часть первой статьи, про референдумы, маленький отрывок второй, про президента, и бо́льшую часть третьей, про правительство. Часть про швейцарский федерализм тоже интересная, но федерализм не является уникальной швейцарской чертой, в некоторых других странах, например, в США и Канаде, он устроен в целом похоже. А вот аналогов швейцарской прямой демократии и специфического устройства швейцарского правительства в современном мире не существует.
Больше всего политическое устройство Швейцарии похоже на политическое устройство древнегреческих полисов. В отличие от всех остальных современных западных демократий, которые по древнегреческим меркам считались бы даже не олигархиями, а скорее электоральными монархиями (монархии в Древней Греции были в основном выборными), Швейцария и по строгим античным меркам является если и не полной демократией, как Афины, то по крайней переходным олигархически-демократическим государством.
Поскольку Швейцария — это единственное близкое к настоящей демократии государство, которое существует сегодня, я давно интересуюсь тем, как оно устроено, постоянно слежу за тем, что там происходит и, полагаю, знаю об этом больше, чем 99% людей (за исключением, конечно, швейцарцев). Но статья Сустрика стала откровением и для меня.
Прочтя её, я обнаружил, что совершенно неправильно понимал, как работают некоторые ключевые элементы швейцарской политической системы. И судя по тому, что пишут вполне эрудированные и образованные люди в интернет-дискуссиях по поводу Швейцарии, рискну предположить, что вы (если вы не живёте в Швейцарии) заблуждаетесь насчёт этой системы даже больше, чем заблуждался я.
Я буду вставлять в статью свои примечания, выделенные форматированием. Вы их сразу узнаете — первое будет после первого же абзаца. Но на всякий случай в конце каждого примечания будут стоять мои инициалы: ОК.
В самом конце я напишу о том, как политическая система Швейцарии обеспечила её экономический успех, и дам ссылки на три оригинальные статьи.
Да, ещё я добавил в статью несколько картинок и графиков вдобавок к тем, которые там уже были, чтобы её было веселее и понятнее читать.
Остап Кармоди
Вступление
Политическую систему Швейцарии, вероятно, лучше всего знают по тому, что там часто проводятся референдумы. Но можно сказать и то, что самой удивительной её чертой является способность избегать политической поляризации. В этом отношении её можно назвать уникальной среди западных государств.
В отношении поляризации Швейцария как раз совсем не такая уникальная, как кажется автору. По крайней мере если судить по прошлогоднему исследованию поляризации в разных странах (респондентов просили оценить своё отношение к партии, за которую они голосуют, и к партии, которая ей противостоит, по шкале от 0 до 100. Мера поляризации — разница этих оценок). Вот таблица этой поляризации для разных стран:
Как видите, поляризация в Швейцарии примерно такая же, как и везде.
Можно было бы предположить, что, хотя разница между отношением к своей и чужой партии в Швейцарии не отличается от других стран, швейцарцы лучше остальных народов относятся вообще ко всем партиям, и своим и чужим. Но и это тоже не так.
Швейцарцы не особенные, они примерно такие же, как и все. По крайней мере, примерно такие же, как и другие западно-европейцы. Просто, как будет очевидно из дальнейшего, в Швейцарии, в отличие от других стран, созданы механизмы, не дающие этой поляризации портить гражданам жизнь. ОК
Как работает швейцарская политическая система, понять при этом довольно сложно. Во-первых, большая часть этой системы является неформальной, так что заметить её можно только наблюдая её лично или расспрашивая местных жителей. Во-вторых, она очень децентрализована. В разных кантонах и населённых пунктах действуют разные правила, что затрудняет изучение этой темы. В-третьих, швейцарцы не очень-то стремятся пропагандировать свою систему за рубежом. Поэтому многие источники информации доступны только на местных языках.
В этой статье я попытаюсь свести вместе то, что я выучил, живя в этой стране, общаясь с местными жителями, читая местную прессу и изучая другие источники.
[…]
Полупрямая демократия
Когда в 1848 году была создана современная Швейцария, она была довольно стандартной представительской демократией, в основном базирующейся на американской модели.
До 1798 года Швейцария была конфедерацией нескольких микро-государств с разными политическими системами. У неё не было общего гражданства, у кантонов были свои собственные деньги, и между ними существовали границы и таможни. Это было характерно для большинства тогдашних европейских государств, но Швейцария отличалась от них тем, что в ней не было единой центральной власти. Это был скорее военный союз против агрессивных соседей, чем настоящее государство. Ядро его составляли республиканские кантоны, но в этот союз входили и графства, и даже княжества-епископства (то есть территории, находившиеся под светской властью епископов).
В 1798 году Швейцарию завоевала французская революционная армия и установила там парламентскую республику по тогдашнему французскому образцу. В 1815-м Швейцария вновь обрела независимость. После этого там боролись две партии. Одна из них хотела сохранить и закрепить введённую французами централизацию, вторая — вернуть политическую систему к состоянию до завоевания страны Францией. Закончилось дело попыткой вторых отделиться и гражданской войной. Война продолжалась 26 дней, закончилась проигрышем сепаратистов и привела, по разным данным, к 93 или 111 жертвам. После войны победившие и проигравшие кантоны совместно приняли новую конституцию, написанную под влиянием американской.
С этого места статьи начинает трещать первый миф — миф о том, что швейцарцы много веков решали все государственные вопросы на референдумах, поэтому у них всё получается, “а нам-то куда”. ОК
Швейцария — федеративное государство. Выборы в центральные органы власти проходят каждые 4 года. За голоса избирателей борются несколько политических партий. В парламенте две палаты. Парламент выбирает членов правительства, которые потом управляют страной. Процветающая экосистема разнообразных добровольных общественных союзов напоминает Америку, о которой писал Алексис де Токвилль.
Но Швейцария отличается от других государств тем, что на протяжении её истории в стране вводились разнообразные элементы прямой демократии.
Один из них — обязательные референдумы: любые изменения в конституции, изменения налогов или вступление в международные организации должно быть одобрено гражданами и кантонами.
Здесь видно одно из главных отличий Швейцарии от других стран с элементами прямой демократии. Даже в тех странах, в которых референдумы разрешены, из списка вопросов, по которым могут голосовать граждане, почти всегда исключены вопросы налогов. Государство не хочет допускать граждан до решения самого главного политического вопроса — сколько денег власти будут у них забирать. В Швейцарии всё наоборот — изменения в налогах обязательно должны выноситься на референдум. Более того, само право федерального правительства собирать налоги должно подтверждаться каждые 15 лет, иначе оно автоматически истекает. В последний раз право федеральных властей собирать налоги продлили в 2018 году.
Второй важный момент —вступление в международные организации. Вступление в международную организацию — всегда отказ от части своего суверенитета и, соответственно, отказ граждан от влияния на решения, напрямую затрагивающие их жизнь. В Швейцарии такой отказ от части суверенитета всегда должен быть прямо одобрен гражданами. ОК
Существуют также законодательные референдумы —любой принятый парламентом закон может быть оспорен гражданами и отвергнут на референдуме.
Наконец, существуют так называемые народные инициативы, которые могут предлагать референдум по любому вопросу. Если у сторонников такой инициативы получается за определённое время собрать определённое количество подписей, то объявляется референдум, и инициатива может стать законом.
Все эти типы референдумов существуют не только на федеральном, но и на кантональном и муниципальном уровне. Решения всех референдумов являются обязательными, и ни для каких референдумов не требуется минимального количества участников.
Масштаб применения референдумов можно оценить по тому, что 37-летний человек из Цюриха, которому в 2000 году исполнилось 18, за последние 20 лет имел возможность участвовать в 548 референдумах, 181 из которых был федеральным, 176 — кантональными и 191 — муниципальным. Поскольку средняя явка на референдумах составляет 45%, можно считать, что этот человек принял участие примерно в 246 из этих 548 референдумов.
Из-за большого количества референдумов они проводятся не отдельно, а пачками, как правило, 4 раза в год.
Чтобы вы лучше себе это представляли, вот референдумы, проводившиеся в Цюрихе в феврале 2020 г.
Народная инициатива “Доступное жильё”. Острый вопрос, особенно в больших городах вроде Цюриха и Женевы, где съёмные квартиры — одни из самых дорогих в мире. Инициатива предлагала выделять как минимум 10% строящегося жилья под доступные, некоммерческие или кооперативные квартиры, а также дать властям кантонов и населённых пунктов преимущественное право на выкуп земли. Она также предлагала, чтобы любые улучшения городской инфраструктуры проводились без сокращения количества доступных квартир. Федеральный референдум. “За” проголосовало 46,5%. Инициатива отвергнута.
Законодательный референдум о запрете на дискриминацию по признаку сексуальной ориентации: ранее в Швейцарии была запрещена дискриминация по признаку расы, религии, возраста или политических взглядов. Парламент принял закон о добавлении к этому списку дискриминации по признаку сексуальной ориентации. Две консервативные партии собрали подписи для референдума о том, чтобы оставить список в прежнем виде. Федеральный референдум. 63,52% проголосовало за закон. Закон одобрен в принятом парламентом виде.
Законодательный референдум о кантональном законе, который вводит одинаковые правила для “Убера” и других подобных служб и для такси, и одновременно передаёт право контроля над применением этого закона от населённых пунктов к властям кантона. Закон был принят властями Цюриха и оспорен инициативной группой. Кантональный референдум. За закон проголосовало 52,84%. Он оставлен в силе.
Референдум о туннеле Розенгартен и трамвайной линии: план властей Цюриха потратить 1,1 миллиарда франков на реконструкцию самой оживлённой улицы Цюриха и перемещении автомобильного движения под землю был оспорен инициативной группой. Кантональный референдум. За план реконструкции проголосовало 36,32%. План отвергнут.
Народная инициатива “Снизить налоговое бремя на людей с низкими и средними доходами”. Попытка снизить имущественное неравенство. Инициатива предлагает увеличить верхнюю планку не облагаемого налогом дохода, одновременно повысив налоги для богатых. Кантональный референдум. 42,02% “за”. Инициатива отвергнута.
Народная инициатива “Низкие налоги для всех”. Предложение снизить кантональный налог для самых богатых, чтобы предотвратить переселение состоятельных людей в “налоговые гавани”, такие, как кантоны Цуг и Швиц. Кантональный референдум. 29,63% “за”. Инициатива отвергнута.
Частичная замена трамвайного депо в районе Хард на новые коммунальные квартиры. Муниципальный референдум. 70,9% “за”. Принято.
Кантон публикует брошюру по каждому голосованию, которая очень детально, с графиками, картами и таблицами, объясняет, о чём именно предлагается голосовать. Возьмём, например, проект тоннеля Розенгартен. Брошюра посвящает 8 страниц объяснению проекта, включая его влияние на транспортную ситуацию в кантоне, влияние на окружающую среду и детальное объяснение финансирования проекта. Она сообщает, что кантональное правительство и кантональный парламент рекомендуют проголосовать за эту инициативу. За этим следует мнение представителей меньшинства в кантональном парламенте, объясняющего, что цена строительства слишком высока, поможет ли с деньгами федеральное правительство — неизвестно, и что проект на самом деле не решает существующих проблем. Они рекомендуют голосовать против. Следующая страница содержит мнение муниципального парламента города Цюрих. Его представители настоятельно рекомендуют голосовать против проекта. Завершает брошюру обращение инициаторов референдума. Они, разумеется, против тоннеля.
Если вам недостаточно брошюры, вы можете посмотреть на веб-сайты, призывающие голосовать за и против. Хотя эти сайты довольно минималистские, сторона “за” называет много сторонников проекта. Кроме фактически всех политических партий, он содержит список поддерживающих проект организаций: Автомобильный клуб, Ассоциация по пропаганде общественного транспорта, Ассоциация работодателей, Ассоциация строительных фирм кантона Шафхаузен (расположенного между кантоном Цюрих и Германией), Ассоциация малого и среднего бизнеса, Ассоциация владельцев недвижимости, Швейцарский туристический клуб, Швейцарская торговая палата и т.д. и т.п. Многие из этих организаций опубликовали свои оценки проекта и отдельно.
Как можно видеть, избирателям предлагают не простой выбор между черным и белым. Вместо этого им нужно разобраться в хитросплетении разных предпочтений: например, партия, за которую ты голосуешь, выступает за проект, но твой горсовет выступает против. Ты член автомобильного клуба, и твой клуб за. Но твои соседи против. Голосование способствует пониманию, что вещи никогда не бывают устроены просто.
Обязательные референдумы
Любые изменения конституции должны быть одобрены на всенародном референдуме. Никаких исключений не существует. Если вы хотите изменить конституцию, вам потребуется, чтобы за это проголосовали большинство голосов избирателей и большинство кантонов. Точка. (Пояснение: кантон считается проголосовавшим “за”, если большинство избирателей в этом кантоне проголосовали “за”).
Хотя это кажется разумным само по себе, это ещё и важный элемент, дополняющий общую систему. Например, если граждане проголосовали за народную инициативу, её содержание всегда включается в конституцию, чтобы его нельзя было отменить иначе, как на другом референдуме.
На всякий случай уточню, что все результаты референдумов включаются в конституцию именно для того, чтобы результат народного волеизъявления нельзя было отменить или изменить просто приняв на этот счёт какой-нибудь закон в парламенте. ОК
(С другой стороны, это придаёт швейцарской конституции несколько своеобразный характер. Она начинается громовым “Во имя Бога Всемогущего! Мы, швейцарский народ и кантоны, осознавая свою ответственность перед Мирозданием” и т.д., но заканчивается правилами охраны болот и строительства дачных домиков).
Кроме этого, в Швейцарии нет конституционного суда. Право толковать конституцию принадлежит только народу. Он может осуществить это право путём референдума, который сделает конституционную формулировку более ясной.
Короче говоря, система построена так, чтобы исключить обходные пути и сделать так, чтобы игнорировать голос народа было невозможно.
В дополнение к изменениям конституции, референдумы требуются для присоединения к международным организациям. Таким образом швейцарцы решили не вступать в Европейский Союз в 1992, вступить в Шенген в 2005, не вступать в ООН в 1986 и, потом, всё-таки вступить в ООН в 2005. (И да, Дворец наций, штаб-квартира ООН, находится в Женеве и находилась там задолго до того, как Швейцария стала членом этой организации).
Законодательные референдумы
На самом деле по-немецки они официально называются Fakultatives Referendums, на английский их обычно переводят как Optional Referendums, а на русский — как “необязательные референдумы”. Но автор называет их законодательными и это, с моей точки зрения, правильно. Во-первых, потому, что это референдумы исключительно о законодательстве. А во-вторых, потому, что название “необязательные референдумы” только сбивает с толку, потому что и проведение, и решения этих референдумов являются обязательными, если организаторам удалось собрать достаточное количество подписей. ОК
О законодательных референдумах говорят реже всего, но они, возможно, являются самыми важными. В отличие от конституционных референдумов и народных инициатив, которые обычно решают большие вопросы, законодательные референдумы могут оспорить и отменить любой принятый парламентом закон, насколько бы он ни был малозначителен.
Это позволяет держать парламент под непрерывным контролем. Цитируя Википедию:
Возможность граждан оспорить любой закон влияет на всю политическую систему. Она стимулирует партии к формированию широких коалиционных правительств, чтобы минимизировать риск того, что крупная [оппозиционная] партия будет блокировать действия правительства, постоянно организуя референдумы. Она даёт политическим решениям легитимность. Она вынуждает власти прислушиваться ко всем слоям населения, чтобы минимизировать риск того, что новые законы будут отменены на референдуме. Прежде чем внести в парламент законопроект, федеральное правительство обычно проводит широкие консультации, чтобы гарантировать, что никакая важная группа не станет категорически его отвергать и организовывать референдум.
Короче говоря, законодательные референдумы, возможно, являются самой главной силой, которая предохраняет Швейцарию от политической поляризации и подталкивает её к поиску политического консенсуса.
Народные инициативы
Народные инициативы являются способом произвольно менять конституцию.
Как было написано выше (На самом деле не было. ОК), если любое предложение набирает сто тысяч подписей за полтора года, оно выносится на референдум. Результат голосования является обязательным, и никакой кворум не требуется. Если в референдуме принял участие всего 1% избирателей и 51% из них проголосовал за, то волеизъявление 0,51% избирателей страны будет включено в конституцию и станет законом.
На темы народных инициатив не существует никаких ограничений. В некоторых странах, где тоже есть подобные референдумы, их темы ограничены. Например, может быть запрещено выносить на них вопросы основных прав человека или налогов. В Швейцарии таких ограничений нет.
Чтобы понять, как работают народные инициативы, давайте посмотрим на несколько примеров. Вот народные инициативы, которые выносились на федеральные референдумы во время электорального периода 2015–2019 годов:
“Остановим расползание городов”. Инициатива молодёжного крыла Зелёных против развития пригородов и за ужесточение зонирования. 36,3% “за”. Отклонена.
“Швейцарские законы вместо иностранных”. Предложение включить в конституцию Швейцарии пункт о преимуществе местных законов перед международными договорами. Инициатива Швейцарской народной партии. 33,7% “за”. Отклонена.
“За коров с рогами”. Инициатива фермера Армана Капула, предлагающая субсидировать фермеров, которые не спиливают коровам рога (В Швейцарии принято спиливать коровам рога, чтобы они не дрались и не цеплялись ими за что попало. Некоторые считают это жестоким обращением с животными. ОК). 45,3%. Отклонена.
“За продуктовую независимость”. Сложносоставное предложение по поддержке фермеров, включавшее запрет на ГМО. 31,6% “за”. Отклонено.
“Инициатива справедливых продуктов”. Попытка Зелёных ввести ограничения торговли, направленные на поддержку справедливого, экологически сознательного сельского хозяйства и предотвращение неэкономного обращения с продуктами. 38,7% “за”. Отклонена.
“За 100%-ное банковское резервирование”. Инициатива, предлагающая, чтобы Национальный банк Швейцарии являлся единственным источником эмиссии, а остальные банки имели достаточно денежных резервов для полного покрытия депозитов. (Сейчас фактически во всех странах коммерческие банки могут производить деньги фактически из воздуха, а хранящихся в них реальных физических денег хватает на покрытие примерно 2% клиентских вкладов. Некоторые экономисты считают это главной причиной циклических кризисов экономики. См. “банковский мультипликатор” и “фиатные деньги” в Гугле. ОК). Инициатива ассоциации “За модернизацию денег”. 24,3% за. Отклонена.
“Против платы за радио и телевидение”. Предложение публициста Оливье Кесслера отменить плату за государственные электронные СМИ. (В Швейцарии, как и во многих других европейских странах, граждане обязаны платить небольшой ежемесячный взнос, из которого финансируется работа государственных теле- и радиостанций. Взнос платится независимо от того, смотришь/слушаешь ты эти станции или нет. ОК). 28,4% “за”. Отклонена.
“За отказ от ядерной энергии”. Инициатива партии Зелёных: закрыть все швейцарские атомные электростанции к 2029 году. 45,8% “за”. Отклонена.
“За надёжное социальное страхование”. Инициатива крупнейшего швейцарского профсоюза, требующая увеличить отчисления в систему социального страхования на 10%. 40,6%. Отклонена.
“За зелёную экономику”. Инициатива, требующая от швейцарских властей всех уровней бороться за уменьшение потребления природных ресурсов и улучшение экологии и сокращения к 2050 году уровня потребления природных ресурсов на душу населения так, чтобы оно не превышало среднемировое. 36,6% “за”. Отклонена.
“За универсальный базовый доход”. Инициатива, требующая безусловной выплаты фиксированного дохода всем гражданам. Размер выплаты должен устанавливаться отдельным законом (но инициаторы рекомендовали 2500 франков в месяц на взрослого и 625 на ребёнка. ОК) 23,1% “за”. Отклонена.
“За справедливый транспорт”. Инициатива, требующая, чтобы все собранные акцизы на автомобильное топливо тратились исключительно на ремонт дорог. 29,2% “за”. Отклонена.
“За государственные службы”. Инициатива, требующая, чтобы все государственные и полугосударственные организации (почта, железные дороги, телефонная компания) не имели права заниматься извлечением прибыли, и ограничивающая зарплату работников этих организаций. 32,4% “за”. Отклонена.
“Остановить спекуляции едой!” Инициатива Молодых социалистов, предлагающая запретить швейцарским финансовым организациям инвестировать в финансовые инструменты, связанные с сельским хозяйством, и требующая от правительства бороться за подобный запрет на глобальном уровне. 40,1% “за”. Отклонена.
“За эффективную депортацию криминальных иммигрантов”. Инициатива Швейцарской народной партии, недовольной тем, как правительство исполняет принятую на референдуме 2010 года инициативу “За депортацию криминальных иммигрантов”. Инициатива 2010 года предусматривала лишение иммигрантов, совершивших в Швейцарии серьёзные преступления либо пытавшихся обмануть швейцарскую социальную систему, вида на жительство. Поскольку Народная партия считала, что правительство недостаточно быстро воплощает в жизнь решения референдума 2010 года, она решила поднажать и вынесла на референдум предложение об автоматической принудительной депортации (а не просто лишении ВНЖ) любого иммигранта, совершившего любое (а не только тяжёлое) преступление. ОК). 41,1% “за”. Отклонена. (Но правительство поняло намёк и в октябре того же года начало реально исполнять решения предыдущего референдума. ОК)
“Против штрафов за брак”. Инициатива Христианских демократов, требующих исправить ситуацию, при которой состоящие в официальном браке пары в некоторых случаях платят больше налогов, чем пары, не состоящие в официальном браке. “Против штрафов” — неофициальное название. Официально инициатива называлась “За пары и семьи” и, кроме налогового вопроса, содержала предложение включить в конституцию определение брака как “союза мужчины и женщины”, то есть фактически запретить однополые браки. Это, а не налоговый вопрос, её и убило. ОК). 49,2% “за”. Отклонена.
Кантональные и муниципальные народные инициативы, вероятно, не слишком интересны для иностранцев, но всё же давайте перечислим некоторые из них. За последние годы избиратели кантона Цюрих голосовали о:
Определении брака как союза мужчины и женщины (на кантональном уровне)
Расширении железнодорожной станции Штадехофен
Замене заботящихся о лесах охотничьих объединений на профессиональных лесничих
Гармонизации школьной программы в немецко-говорящих кантонах
Сокращении количества изучаемых в школе иностранных языков с двух до одного
Поддержке производителей кино и видеоигр
Финансировании детских садов коммерческими фирмами
Упразднении комиссии, рассматривающей жалобы людей, которым отказано в убежище
Эффективном контроле над размером минимальных зарплат.
Все эти инициативы были отвергнуты.
Стоит также посмотреть на историю народных инициатив.
Когда в 1848 году была создана современная Швейцария, в её конституцию включили пункт о том, что народ может изменять конституцию. Но изначально это понималось так, что конституцию можно изменить только всю целиком. Народные инициативы появились лишь в 1891 году.
Если мы посмотрим на список всех народных инициатив, мы заметим, что этот инструмент сначала использовался довольно редко. Количество народных инициатив подскочило лишь в 1970-е годы. Картинка ниже показывает количество народных инициатив по избирательным периодам (синим) и количество тех из них, которые были одобрены (красным).
Причина в том, что только к 1970-м годам этот инструмент начал работать нормально.
Вскоре после появления народных инициатив появилась и традиция “откладывать их в долгий ящик”. Новые инициативы, за которые были собраны подписи, просто повисали в воздухе, без референдума, пока о них не забывали или пока инициатива не теряла своё политическое значение. Одна из инициатив была в прямом смысле забыта и формально отменена только после того, как о ней вспомнили через 43 года.
После того, как эта практика подверглась жестокой критике в прессе, правительство в конце концов от неё отказалось.
Следующим трюком правительства стало выдвигать одновременно с народными инициативами похожие правительственные контр-инициативы и, таким образом, раскалывать их сторонников. Если, например, 60% граждан было за инициативу, два предложения — народное и похожее правительственное — разделяли их на две группы по 30% каждая, и ни одно из предложений не проходило.
Эту проблему решили в 1987 году введением так называемого “двойного да”, которое сделало возможным голосовать одновременно за народную инициативу и контр-предложение правительства. При этом в бюллетень вносится дополнительный вопрос: какую из инициатив вы предпочитаете, если они обе наберут большинство.
Следующей возникла проблема правомочности референдумов.
Швейцарская конституция никак не ограничивает темы народных инициатив. Она лишь требует, чтобы вопросы были однозначными. На практике это означает, что избирателям нельзя задавать вопросы, которые смешивают две разных не относящихся друг к другу темы. (Например: хотите ли вы, чтобы Путин мог выдвигаться в президенты ещё на два срока и чтобы пенсии индексировались в соответствии с инфляцией).
Так, например, правительство не вынесло на референдум инициативу, которая предлагала сократить расходы на оборону и использовать освободившиеся деньги на финансирование социальных программ. Правительство заявило, что финансирование армии и финансирование социальной сферы — две независимые темы, которые нельзя соединять в одном референдуме.
Это звучит разумно. Но потом ты замечаешь, что некоторые изменения в конституции, инициированные парламентом, не стесняясь соединяют в себе правки разных частей конституции. В данном отношении система не сбалансирована, и эта проблема ещё не решена.
Существует ещё и проблема совместимости предложения с международными договорами.
Впервые такая проблема возникла по поводу контракта с Германией на строительство гидроэлектростанции в Райнау, на границе двух государств. Согласно контракту, он не мог быть разорван односторонне. Когда правительство в 1954 году дало ход народной инициативе по остановке строительства электростанции, это вызвало вопросы о том, что случится, если результат референдума войдёт в противоречие с международными обязательствами Швейцарии.
Тогда Швейцария избежала неудобной ситуации, поскольку инициативу против строительства электростанции отвергли избиратели. Однако в последние годы несколько инициатив, противоречащих международным договорам, получили поддержку.
Одной из них была инициатива автоматического выдворения иностранцев-преступников в 2010-м. Результат референдума так и не был нормально воплощён на практике (уже был — ОК), и в 2018-м авторы этой инициативы (Швейцарская народная партия) выдвинули другую инициативу, предлагающую, чтобы швейцарская конституция — и, соответственно, результаты народных инициатив — всегда имела преимущество перед международными договорами, за исключением тех договоров, которые были одобрены на референдуме.
Если бы инициатива прошла, Швейцария могла бы в любой момент отказываться от своих международных обязательств и считалась бы за границей ненадёжным партнёром. Что, конечно, стало бы серьёзной проблемой для швейцарской экспортно-ориентированной экономики.
Но инициатива была отвергнута избирателями, так что проблема до сих пор не разрешена. Мы можем только гадать, как будет дальше. Возможно, однажды все международные договоры будут утверждаться на референдумах, чтобы у них была безусловная легитимность. Однако даже это не решит проблему уже существующих международных договоров и попыток изменить их задним числом с помощью референдумов.
Чтобы понять ещё один серьёзный и сложноисправимый недостаток швейцарской политической системы, давайте посмотрим на инициативу “Против массовой иммиграции”.
Для начала о том, что ей предшествовало.
Иммиграция в Швейцарии — серьёзная проблема. Примерно четверть населения страны не имеет швейцарского гражданства. В городских кантонах, таких, как Цюрих или Женева, доля иностранцев даже больше. Существует даже множество иммигрантов в третьем поколении, у которых до сих пор нет швейцарского паспорта.
Проблемы начались после Второй мировой, когда Швейцария, которую война обошла стороной, сделалась привлекательной страной для иммиграции. Многочисленные мигранты вызывали политическое напряжение, как можно видеть по аж семи референдумам против иммиграции, прошедшим между 1968 и 2000 годами. Как однажды заметил Макс Фриш: “Нам была нужна рабочая сила, а вместо этого приехали люди”.
Количество неграждан сегодня так велико, что это лишает сна не только ксенофобов. Традиционные консерваторы тоже обеспокоены: возможно ли сохранить традиционную общественную и политическую культуру с таким количеством иностранцев? Обеспокоены и либералы: может ли страна, где четверть населения не имеет избирательных прав, всё ещё считаться демократией?
После того, как все антииммиграционные референдумы во второй половине 20-го века провалились (поддержка колебалась между 29,5% и 46,3%), инициатива “Против массовой иммиграции” в конце концов победила в 2014-м с 50,33% голосов “за”. Она требует введения квот на иностранцев, которые будут “соответствовать экономическим интересам Швейцарии и выгодны швейцарским гражданам”.
Правительство объявило, что будет действовать быстро и примет необходимые законы до конца года. Через неделю после референдума швейцарское министерство юстиции позвонило хорватскому министру иностранных дел и сообщило ей, что Швейцария не подпишет соглашение, предоставляющее Хорватии (недавно вступившей в ЕС) свободный доступ к швейцарскому рынку труда.
Европейская комиссия ответила, что никто не может выбирать, какие закреплённые в договоре [между Швейцарией и ЕС] свободы разрешать, а какие нет, и что ограничение свободы передвижения поставит под угрозу доступ Швейцарии к единому европейскому рынку. Брюссель тут же приостановил переговоры о сотрудничестве в сфере образования (проект Erasmus+ с бюджетом 14,7 миллиардов евро на следующие 6 лет) и науки (Horizon 2000, бюджет 80 миллиардов евро за тот же период). Он также приостановил интеграцию швейцарского рынка электричества с европейским.
Университеты сообщают о потерях исследовательских грантов на сотни миллионов долларов. Само швейцарское правительство предполагает, что исключение из Horizon 2020 поставит под угрозу 8000 рабочих мест. Ожидается повышение цен на электричество. Студенческие объединения протестуют, потому что студенты внезапно не знают, поедут ли они на уже запланированные программы студенческого обмена. Credit Suisse понижает прогноз по росту швейцарской экономики с 1,9% до 1,6% и ожидает, что в стране будет создано на 80000 меньше рабочих мест.
Правительство оказывается между молотом и наковальней. Через три года, за несколько месяцев до крайнего срока имплементации результатов референдума, оно отказывается от идеи иммиграционных квот и вводит несколько вялых бюрократических препятствий к найму граждан ЕС.
Страна внезапно обнаруживает себя в неудобной ситуации, когда законы, строго говоря, противоречат конституции (вспомним, что результаты референдумов вносятся в конституцию). В то же время в Швейцарии нет Конституционного суда, который мог бы отменить противоречащие конституции законы. Только граждане могут толковать конституцию на референдуме.
Чтобы понять, насколько это опасная ситуация, вспомним, что швейцарская система прямой демократии основана на том, что граждане изменяют конституцию, после чего правительство приводит законы в соответствие с этими изменениями. Если правительство начнёт игнорировать конституцию, система развалится. Люди будут голосовать за что захотят, но это не будет иметь никакого эффекта. Теоретически, они могут оспорить антиконституционный закон на законодательном референдуме, но трудно просить обычных граждан разбираться в сотнях страниц юридических формулировок. (Не понимаю, почему это трудно — автор ранее сам же пишет, что в Швейцарии такое происходит постоянно, законодательные референдумы — обычная практика. ОК) В то же время не существует механизмов ни для оспаривания существующего закона, если с момента его принятия прошло более 100 дней, ни для принятия новых законов на референдуме.
На самом деле в 2003-м правительство ввело новую форму инициативы, так называемую “общую народную инициативу”, которая позволяет менять федеральные законы. Этот инструмент был одобрен на референдуме 70,3% голосов, но впоследствии обнаружилось, что многие избиратели понятия не имеют, как он работает. На самом деле обнаружилось, что даже правительство не очень это понимает. Когда этот инструмент попытались применить, выяснилось, что он неприменим. В 2008 правительство предложило убрать его из конституции, и это было одобрено на референдуме 67,9% голосов.
Как бы то ни было, история продолжилась тем, что Народная партия, инициатор анти-иммиграционного референдума, обвинила правительство в измене, но потом объявила, что не станет оспаривать его решение на очередном референдуме. Вместо этого, они решили оспорить его косвенно, с инициативой, требующей, чтобы швейцарские законы — и, соответственно, результат анти-иммиграционного референдума — имели преимущество перед международными договорами, включая Договор о свободе передвижения с ЕС. Эта инициатива была отвергнута на референдуме.
В 2018 начался сбор подписей за новый референдум. Предложение требует от правительства договориться с ЕС об исключении статьи о свободном передвижении из договоров Швейцарии с ЕС, и, если эти переговоры провалятся, к автоматическому прекращению этих договоров. Референдум был назначен на май 2020, но перенесён из-за эпидемии коронавируса. В любом случае, опросы показывают, что инициатива скорее всего провалится, и проблема несоответствия конституции и законов останется. (Референдум состоялся в сентябре 2020, за проголосовало 38.29%, инициатива не прошла — ОК)
В завершение стоит заметить, как дискуссии о референдумах с каждым годом касаются всё более специальных вопросов. В 19-м веке обсуждалось, позволительно ли вообще менять отдельные части конституции на референдумах. Потому правительство открыто саботировало юридические инструменты прямой демократии. Сегодня, спустя 130 лет после введения референдумов, Швейцария разбирается с действительно запутанными проблемами, связанными с народными инициативами.
Опасные референдумы
Распространённый аргумент против референдумов — их опасность. Вспомним, как пришёл к власти Лукашенко: референдум 1995 года дал ему право распускать парламент. В 1996-м, снова на референдуме, белорусы решили, что президентские указы будут иметь силу закона. Наконец, референдум 2004-го позволил президенту оставаться у власти неограниченное время.
Или, раз уж на то пошло, вспомним референдум по Брекзиту и политический хаос, в который он вверг Великобританию.
Учитывая эту опасность и тот факт — вполне заметный из предыдущих примеров — что 90% всех народных инициатив в Швейцарии отвергается, трудно не задуматься, приносит ли этот референдум швейцарцам хоть какую-то пользу.
Но, если над этим задуматься, возникает вопрос, имеет ли какое-то отношение к делу тот факт, что из 210 народных инициатив, выносившихся на референдумы с 1891 года, только 22 были одобрены. Возможно, то, сколько инициатив было отвергнуто, не имеет значения. Возможно, единственное, что тут важно, это наличие предохранителя на случай возникновения конфликта интересов между избирателями их избранными представителями. В такой ситуации народная инициатива может поправить политическую систему так, чтобы снова совместить интересы депутатов с интересами народа.
Но когда мы смотрим на успешные народные инициативы, мы не видим почти ни одного примера подобных инициатив. По крайней мере на первый взгляд неясно, почему вопрос охраны болот или строительства дачных домиков должен вести к подобному конфликту.
Однако в истории референдумов есть две инициативы, которые являются исключением.
В 1917 году парламентские выборы в Швейцарии проводились по мажоритарной системе. Это привело к ситуации, когда Либеральные демократы получили только 40,8% голосов, но 54,5% мест в парламенте. Абсолютное большинство позволяло им принимать законы, не считаясь с мнением 59,2% избирателей других партий.
Само собой, Либеральные демократы торпедировали любую попытку заменить мажоритарную систему пропорциональной. Если бы народной инициативы не существовало, это было бы тупиком. Избирателям пришлось бы ждать, пока Либеральные демократы не потеряют часть поддержки избирателей. Но даже тогда, благодаря мажоритарной системе, абсолютное большинство в парламенте могло бы быть завоёвано другой партией, которая тоже вряд ли стала бы менять систему, приведшую её к власти.
Недовольство населения подобным положением вещей привело к народной инициативе “За пропорциональную систему выборов в Национальный совет”, которая в 1918-м была одобрена 66,8% голосов.
В 1919-м выборы в первый раз прошли по новой, пропорциональной системе и Либеральные демократы потеряли абсолютное большинство.
Второе исключение случилось после Второй мировой. Во время войны было объявлено чрезвычайное положение, во время которого большое количество ранее децентрализованных полномочий было передано федеральному правительству. После войны правительство отказалось возвращать эти полномочия обратно. Но в 1949 году народная инициатива “За возврат к прямой демократии” (50,7% “за”) вернула довоенное положение вещей.
Но как бы ни были важны эти два исключения, оправдывают ли они существование народных инициатив? Чтобы такой мощный и опасный инструмент оправдался, он должен приносить хотя бы какую-то пользу регулярно, а не раз в два столетия.
Народные инициативы уже второй раз подряд называются опасными. Не очень понятно, почему — никакого примера большого вреда, принесенного народными инициативами, автор не приводит. Когда речь об опасности заходила в первый раз, в качестве примеров приводилось продление полномочий Лукашенко и Брекзит, но ни то, ни другое не было народными инициативами: инициатива обоих этих референдумов исходила не снизу, а сверху. ОК
Оказывается, референдумы действительно приносят регулярную пользу. Они служат мечом, висящим над головой парламента и правительства.
Возьмём, например, законодательный референдум.
Не могу не отметить, что автор опять мешает в кучу разные понятия. Сначала, говоря об опасности народных инициатив, он приводил в пример обязательные (объявленные сверху) референдумы. Теперь, оправдывая полезность народных инициатив, он приводит в пример законодательные референдумы, что тоже совсем другой тип референдумов. ОК
Законодательный референдум можно использовать, чтобы блокировать любой принятый парламентом закон. Следствием этого, хоть и очевидным, но проявившимся не сразу, стало то, что парламент просто не принимает законов, которые очевидно будут оспорены и отменены на референдуме.
Часто одной только угрозы объявить референдум оказывается достаточно, чтобы изменить закон или вовсе его отменить.
Более того, правительство и парламент принимают специальные меры, чтобы гарантировать, что ни у какой значительной прослойки населения не будет причин блокировать новые законы.
К тому же, нулевой кворум референдумов (то есть то, что у них нет минимальной явки. ОК) означает, что нужно принимать во внимание интересы даже самых маленьких меньшинств: если закон дискриминирует, скажем, плохо слышащих, все остальные могут проигнорировать референдум, и глухие и глухонемые смогут получить на референдуме большинство и добиться его отмены.
Это мне кажется неочевидной и очень важной идеей: отсутствие минимальной явки само по себе является мощным инструментом защиты прав меньшинств, потому что вопросы меньшинств обычно никого, кроме самих этих меньшинств, не интересуют. Правда, для того, чтобы этот инструмент был эффективным, требуется ещё одно условие, о котором автор не упоминает: низкое количество подписей, необходимых для объявления референдума. В Швейцарии это количество очень низкое: для законодательного (по отмене законов) референдума требуется 50 тысяч подписей, для народной инициативы — 100 тысяч. Это, соответственно, примерно 1% и 2% от общего количества избирателей. ОК
Народные инициативы дополняют систему. Законодательные референдумы можно использовать только для отмены новых законов. Народные инициативы можно использовать для отмены старых и плохо работающих.
Как раз по этой причине большинство народных инициатив отвергается избирателями. Если у инициативы есть реальные шансы быть одобренной избирателями, парламент обычно сам вносит соответствующие изменения в законы. С этой точки зрения низкое количество успешных инициатив не признак плохой работы системы, а, наоборот, доказательство того, что система функционирует именно так, как задумано.
Иногда случается и так, что у инициативы есть хорошие шансы пройти, но парламент считает её опасной или невыгодной. В таких случаях он может выдвинуть контр-предложение. Контр-предложение обычно является компромиссом. У избирателей есть выбор: полностью отвергнуть инициативу, принять её или принять контр-предложение.
Например, в 2014-м Евангелическая партия кантона Цюрих выдвинула народную инициативу по уменьшению размера классов в школах. Инициатива предлагала лимит в 20 учеников на один класс. Парламент кантона выдвинул контр-предложение, в котором пообещал нанять дополнительно 100 учителей и распределить их в те населенные пункты, где проблема большого количества учеников в классах стояла наиболее остро. В итоге избиратели предпочли это контр-предложение инициативе.
Эффективность системы контр-предложений видна не только по тому, что они весьма часто одобряются избирателями, но и по тому, что 73 федеральные народные инициативы были отозваны их инициаторами в пользу правительственных контр-предложений.
Но у народных инициатив есть и другие функции.
Чтобы понять следующую из них, нужно представлять себе процесс одобрения инициативы. Сначала Федеральный совет проверяет формулировку референдума и переводит её на все официальные языки. После этого собираются подписи. На это даётся полтора года. После этого подписные листы передаются в Федеральный совет. У правительства есть полтора года на обсуждение инициативы. Если оно решает выдвинуть контр-предложение, этот период продлевается ещё на полтора года. В это время проводятся консультации с экспертами и всеми заинтересованными сторонами. По их итогам правительство подготавливает подробный отчёт и передаёт его в парламент. У парламента есть ещё полтора года, чтобы его обсудить. В случае выдвижения контр-предложения этот период можно продлить до 3,5 лет. После этого правительство назначает дату референдума, который должен состояться не позже, чем через 10 месяцев.
Весь процесс, от первоначального предложения до голосования, может занимать таким образом до 9лет. На практике он обычно занимает от 2 до 6 лет.
На первый взгляд этот процесс кажется очень неэффективным, но швейцарские политологи считают, что эта медлительность — не баг, а фича. Некоторые из них даже отделяют настоящий референдум (в Швейцарии) от плебисцита (во всех остальных странах). Одно из главных отличий состоит как раз в продолжительности процесса, который растягивается на несколько избирательных циклов, что предотвращает использование референдумов в тактических целях. Другое отличие — то, что такой долгий срок предоставляет достаточно времени для вдумчивых общественных дебатов.
А дебатов происходит много. Это не только консультации, организуемые правительством и парламентом. Референдумы обсуждаются в прессе, как в серьёзных газетах, так и в таблоидах, раздающихся бесплатно на трамвайных остановках. Их обсуждают с коллегами по работе за обедом. Их обсуждают с семьёй за ужином. Поздним вечером их обсуждают в барах и пабах. Ассоциации, компании, политические партии, правительство, парламент, всевозможные виды организаций и отдельные личности дают рекомендации о том, голосовать ли за или против предложения. Организуются публичные дискуссии. Каждый дурак считает себя обязанным высказаться на эту тему.
В день голосования избиратель может взять специальную брошюру, которая излагает аргументы обеих сторон спора, но к этому моменту его голова уже забита самыми разными аргументами, как за, так и против. Каждый становится в некоторой мере экспертом по данному вопросу. (Если принять во внимание то, что в Цюрихе за последние 20 лет прошло 548 референдумов, у этой системы есть довольно большое образовательное значение).
[…]
Ещё одной предохранительной мерой является то, что швейцарские референдумы не поляризующие по своей сути. На референдумах никогда не предлагают выбрать между двумя крайностями, например, полным запретом абортов и полной отменой ограничений на аборты. Выбрать предлагается между новым предложением и статусом-кво. Голосование против — всегда безопасный и нейтральный шаг. Оно не означает, что вы не согласны с духом инициативы. Вы просто можете считать, что инициатива заходит слишком далеко, или вам нравятся одни её аспекты, но не нравятся другие.
Возьмём, к примеру, голосование 2013 года о предоставлении правительству специальных полномочий во время эпидемий. Некоторые были против этого предложения, потому что считали, что оно даёт федеральному правительству слишком много полномочий. В то же время они об этом молчали, потому что не хотели, чтобы их связывали с антиваксерами, чьи голоса во время дебатов звучали громче всего. К счастью, голосование против было нейтральным шагом, которым они могли воспользоваться. Оно не значило, что в Швейцарии отменят вакцинацию. Оно просто означало сохранение статуса-кво.
Из этого абзаца складывается впечатление, что швейцарцы отвергли предложение дать правительству специальные полномочия на время эпидемии. На самом деле они его одобрили — “за” проголосовало 59%. В январе 2016 закон вступил в силу, и в феврале 2020 правительство впервые его применило, объявив особую, а потом и чрезвычайную ситуацию в связи с эпидемией коронавируса.
В том же 2020-м парламент принял новый закон, дающий правительству ещё больше полномочий на время эпидемии. Противники этого закона собрали подписи, и референдум за его отмену пройдёт в июне этого года. ОК
[…]
Самый важный человек в Швейцарии
Когда фото президента Швейцарии, ждущего поезда, попало в тренды Твиттера, люди были поражены тем, какая Швейцария безопасная, раз президент может просто ждать поезда на платформе, как обычный смертный. Другие восторгались эгалитаризмом страны, в которой крестьянин и рабочий могут оказаться в одном купе с президентом.
Мало кто понимал, что существует гораздо более прозаическое объяснение: просто президент Швейцарии — не настолько важная фигура, чтобы возить его в бронированном лимузине. Многие швейцарцы даже не знают, кто в этом году является их президентом.
Так, погодите, если президент Швейцарии — не самый важный человек в стране, возможно, тогда это премьер-министр?
Но нет. В Швейцарии нет премьер-министра. Правительство состоит из семи человек, все из них равны и все вопросы они решают голосованием.
Президентом Швейцарии становится один из этих семерых, и он сменяется каждый год по принципу ротации. Главные и фактически единственные функции президента — председательствовать на заседаниях правительства и представлять страну на международной арене. ОК
Федерального канцлера можно исключить из соискателей сразу. В Швейцарии федеральный канцлер — это совсем не Ангела Меркель. У него лишь техническая роль, и на заседаниях правительства он даже не имеет права голоса.
В Швейцарии федеральным канцлером называется глава аппарата правительства. Аналогом швейцарского федерального канцлера в Германии является не Меркель, а глава её аппарата Хельге Браун. Слышали о таком? Правда, у Брауна, в отличие от швейцарского канцлера, хотя бы есть право голоса на заседаниях правительства. ОК
Но полномочия федерального правительства в любом случае очень ограничены. Большая часть полномочий находится на кантональном уровне. Так что, может быть, самый важный человек в Швейцарии — это президент самого населённого кантона, которым, с населением в 1,5 миллиона человек, является Цюрих?
Но всё то, что сказано выше о федеральном правительстве, относится и к кантональным. Позиция президента кантона ежегодно ротируется среди семи членов кантонального правительства, и конституция кантона не даёт президенту почти никаких специальных полномочий. Статья 23 конституции кантона Цюрих идёт в этом отношении дальше всего: “Правительство кантона может попросить президента или вице-президента принимать решения по вопросам малой важности”.
Выходит, в Швейцарии нет конкретного человека, который ей правит. И это опять возвращает нас к вопросу децентрализации. Урок, который мы можем извлечь из вышеизложенного, состоит в том, что децентрализация — это не только когда полномочия передаются от государства регионам или даже населённым пунктам. Децентрализация, в широком смысле, это способ политического мышления, который пытается предотвратить концентрацию власти. И неважно, идет ли речь о концентрации власти в руках одного человека (президента), одной институции (правительства) или одного места (столицы).
Власть [в Швейцарии] размазана ровным слоем. Никто не может принять решение самостоятельно. Все вынуждены вести переговоры и искать компромисс. Эта схема — одна из частей швейцарской системы консенсусного управления, так называемой “демократии согласия”.
По-немецки это официально называется Konkordanzsystem, “система согласия”, и обозначает специфическую швейцарскую систему формирования правительства, о которой пойдёт речь дальше. ОК
[…]
Система согласия
В соревновательных демократиях (То есть во всех современных демократиях кроме швейцарской. ОК) каждая партия пытается захватить все места в правительстве. Если это невозможно, она пытается сформировать как можно более узкую и идеологически близкую коалицию, обладающую большинством голосов.
В демократии согласия, с другой стороны, места в правительстве предлагаются всем главным партиям в надежде, что совместная ответственность сблизит их позиции и поможет им достичь сбалансированного компромисса.
Демократия согласия появилась не сразу. Когда в 1848 году была сформирована современная Швейцария, ни у кого не было и мысли о разделении ответственности. Одна партия — или, скорее, идеологическая группа, так как партии возникли позже — управляла страной на протяжении десятилетий. Первый оппозиционный политик получил место в Федеральном совете (так называется швейцарское правительство. ОК) только в 1891 году. В 1929-м к нему присоединились представители ещё одной оппозиционной партии. Третья вошла в правительство в 1943-м.
Диаграмма ниже показывает, как семь мест в Федеральном совете распределялись среди политических партий. Синий — это FDP (Свободная демократическая партия: Либералы — правые либералы, изначально партия протестантов), оранжевый — CDP (Христианско-демократическая народная партия — центристы, изначально партия католиков), зелёный — SVP (Швейцарская народная партия — правые популисты), красный — SP (Социально-демократическая партия)и желтый — BDP (Консервативно-демократическая партия). (В 2021 Консервативные демократы объединилась с Христианскими демократами в новую партию Центр. В федеральном совете у Центра сейчас одна представительница, представлявшая до этого Христианских демократов. ОК). Диаграмма постепенно становится все более разноцветной и показывает, как с течением времени Швейцария продвигалась к концепции согласия.
Оппозиция входит в правительство
В 1845-м швейцарские католики сформировали так называемый Зондербунд (Sonderbund) — “Отдельный союз” — и объявили об отделении от остальной конфедерации. Это привело к гражданской войне между католиками и протестантами, которую в 1847-м выиграли протестанты. Прямым следствием этой войны стало формирование современной, федеративной, Швейцарии и потеря кантонами их независимости (Как я писал выше, до этого Швейцария был скорее не единым государством, а военно-экономическим союзом. ОК)
После гражданской войны на католиков смотрели с подозрением как на вероятных агентов Папы римского и не давали им места в Федеральном совете на протяжении следующих 43 лет.
Однако между 1874-м и 1891-м у них получалось создавать различные альянсы и саботировать решения правительства с помощью референдумов. Важнее всего было то, что они успешно саботировали правительственный план по национализации железных дорог. Это привело к правительственному кризису. Кризис в конце концов разрешился предоставлением оппозиции, впервые в истории, места в Федеральном совете.
Христианский демократ Йозеф Цемп стал главой железнодорожного департамента. И хотя до этого он был ярым противником национализации, он встал на сторону правительственного консенсуса и начал с энтузиазмом работать над национализацией железных дорог. С таким энтузиазмом, что сейчас его помнят как одного из основателей Швейцарских федеральных железных дорог.
Так родилось современное понимание принципа коллегиальности: хотя Федеральный совет состоит из разных партий, он говорит одним голосом. Его члены принимают решения голосованием, но как только решение принято, каждый из членов Федерального совета начинает его защищать и пропагандировать.
Другими словами, как только политик входит в Совет, его лояльность начинает в первую очередь принадлежать не его партии, а Совету, то есть, в конечном счёте, Швейцарии.
Рождение “Волшебной формулы”
В 1919-м, когда Либералы потеряли абсолютное большинство в парламенте, Христианские демократы получили второе место в правительстве. В 1929-м в клуб приняли аграрную партию BGP (теперь это SVP).
К этому моменту крупнейшей партией, всё ещё остающейся в оппозиции, были Социальные демократы. Это было серьёзной проблемой. В Швейцарии было очень сильное рабочее движение. Во всеобщей забастовке 1918 года участвовало 250 тысяч рабочих, в связи с ней было мобилизовано 110 тысяч солдат и сформировано несколько военизированных формирований, дело чуть не дошло до гражданской войны. Кровопролития удалось избежать почти чудом, благодаря традиционной швейцарской способности к компромиссу.
Тем не менее, кандидатуры Социал-демократической партии в Федеральный совет были отвергнуты. (Чтобы политик вошёл в Федеральный совет, за него должно проголосовать большинство парламента. ОК). И это вполне понятно, учитывая то, что в программе партии по-прежнему присутствовала диктатура пролетариата.
Но после того, как левое крыло партии отделилось, чтобы сформировать Коммунистическую партию Швейцарии, Социальные демократы стали приемлемы для мейнстрима. В 1935-м они отказались от диктатуры пролетариата. В 1943, с 28,6% голосов, они стали крупнейшей партией в Национальном совете (Национальным советом называется нижняя палата парламента Швейцарии. Не путать с Федеральным советом — так называется правительство Швейцарии. ОК). Вскоре после этого первый социальный демократ, Эрнст Нобс, был избран в Федеральный совет. (Тот факт, что все ещё помнили всеобщую забастовку, и правительственные партии не хотели при постоянной угрозе вторжения нацистов восстанавливать против себя рабочих, тоже мог сыграть свою роль).
Однако в 1953-м, после провала попытки Социальных-демократов реформировать швейцарскую финансовую систему, преемник Эрнста Нобса Макс Вебер вышел из Федерального совета, и партия опять ушла в оппозицию. Это создало условия для самого важного события в истории швейцарской Konkordanzsystem — появлению так называемой Волшебной формулы.
История началась с того, что Либералы (FDP) избрали на освободившуюся с уходом Социальных демократов позицию своего представителя. С их точки зрения, это было всего лишь возвращение к прежнему положению дел, существовавшему до 1943-го. С точки зрения всех остальных FDP проявили себя как хапуги. На выборах FDP получила 24% голосов, а CVP — 22,5%, то есть почти столько же. Но при этом у FDP теперь было четыре места в правительстве, а у CVP — только два.
Тот факт, что FDP забрала себе даже позицию федерального канцлера (напомню, это глава аппарата правительства, который в качестве 8-го члена может принимать участие в заседаниях правительства, но не имеет права голоса. ОК), тоже не добавил ей симпатий. Всё это, разумеется, вызвало недовольство в CVP.
Недальновидный политик сконцентрировался бы на том, чтобы отобрать у FDP одно из кресел и достичь паритета. Но генеральный секретарь CVP Мартин Розенберг понимал, что ситуация даёт шанс достичь нового стабильного распределения кресел и, как в результате и случилось, в этом новом распределении была глубокая политическая логика, которая в конечном итоге устроила всех.
Если у FDP, CVP и SP будет по два кресла в правительстве, а у SVP одно — соотношение, которое позже стало известно как Волшебная формула — это не только будет идеально отражать результат выборов. Это позволит преодолеть два серьёзных раскола в швейцарском обществе. Во-первых, оно будет означать, что три правых члена правительства (от FDP и SVP) уравновесятся двумя левыми (SP). А во-вторых, католики (CVP), исторически слабо представленные в правительстве, несмотря на то, что у них будет всего два кресла, станут уравновешивающим фактором между правыми и левыми.
Оставалось понять, как этого добиться.
[…]
Для того, чтобы избрать члена правительства, он должен получить абсолютное большинство голосов Парламента (обеих палат), так что кандидат должен быть приемлемым не только для своей партии, но и для других.
[Ситуацию упрощало то, что] кандидат в правительство не обязан быть членом парламента. Каждый швейцарский гражданин имеет право быть избранным, так что выбирать есть из кого.
[Но однажды назначенных] членов правительства почти всегда переизбирают на новые сроки, если они сами не решают уйти в отставку. В Швейцарии существует строгое табу на смещение члена федерального правительства. За всю историю такое случилось лишь 4 раза. Дважды в 19-м веке, ни разу в 20-м, и дважды в 21-м. Из-за этого члены правительства проводят в должности в среднем по 10 лет.
Учитывая это и то, что Социальные демократы избрали своим лозунгом “двое [членов правительства] или никого”, любая попытка изменить партийный состав Федерального совета была долгосрочным проектом, требующим долгосрочного доверия между политическими соперниками. Розенбергу приходилось ещё и бороться с оппозицией внутри CVP, влиятельная фракция внутри которой не хотела давать Социал-демократам больше одного места.
Как бы то ни было, CVP попросила SP поддержать их кандидата на следующих выборах, когда министр от FDP уйдёт в отставку. За это они пообещали, что когда в отставку уйдёт ещё один член правительства из FDP, этот министр от CVP тоже уйдёт в отставку, что откроет два места в правительстве для министров из SP. (Напомню, что такая сложная схема понадобилась, потому что SP не соглашалась иметь меньше двух министров. ОК). Социал-демократы согласились.
Первый этап плана был осуществлён в 1954-м, когда ушёл в отставку один из министров от FDP. Благодаря поддержке SP его место занял член CVP, ставший третьим министром от этой партии.
Теперь министр от CVP Филипп Эттер был готов уйти, как только настанет подходящий момент. Из-за этого он в 1956 году даже отказался от должности вице-президента.
Момент наступил в 1959-м, когда ушли в отставку сразу несколько членов правительства. Всё шло по плану, пока SP не назвала кандидатом в министры президента партии Вальтера Брингольфа. Брингольф, с его коммунистическим прошлым — по-моему, он был лично знаком со Сталиным, хотя потом отошёл от хардкорного коммунизма — был неприемлем для большей части парламента. CVP дала Социал-демократам понять, что их голоса зависят от проходимости кандидатуры. SP все равно номинировала Брингольфа, но за него не проголосовал почти никто, даже депутаты от самих Социал-демократов. Брингольф, видя такой результат, сдался и позволил членам партии голосовать за кого угодно. В результате в правительство был избран умеренный член SP.
После этого Волшебная формула соблюдалась 44 года. Посты распределялись в соответствии с долей голосов в парламенте не только в правительстве, но и в других институциях: Федеральном суде, армии, государственных компаниях, управлении национального банка и руководстве общественного телевидения. С появлением Волшебной формулы начался самый политически стабильный период в истории Швейцарии.
К умеренности
Как мы видели на примере Вальтера Брингольфа, членов Федерального совета (правительства) избирает Национальный совет. (На самом деле не только Национальный совет, то есть нижняя палата парламента, а весь парламент целиком, обе палаты, то есть Федеральное собрание. Но это так, детали. ОК). Хотя право партии на определённое количество мест в парламенте не подвергается сомнению, это не значит, что выдвигаемого партией кандидата автоматически изберут.
Мало того. Министра от партии могут избрать вопреки воле самой партии.
В 1983 SP номинировала Лилиану Ухтенхаген, которая стала бы первым министром-женщиной. Но правые партии сочли её слишком левой.
После нескольких неудачных попыток избрать более умеренных кандидатов FDP номинировала Отто Штиха. Штих был социал-демократом, но FDP считала его умеренным, почти что своим. Его выбрали, и он принял пост, несмотря на протесты руководства SP. Руководство Социал-демократов серьёзно рассматривало возможность выхода из правительства, но пленарная ассамблея партии в 1984 году проголосовала против.
[…]
Хотя избрание министров против воли их партии случается редко, в целом министры обычно выбираются из умеренных крыльев своих партий, что снижает поляризацию внутри правительства.
Волшебная формула ломается
К этому моменту вы могли подумать, что Швейцария — пасторальная идиллия, где политики только и делают, что раскланиваются и говорят друг другу “Только после вас!”
Но интересно на самом деле не это, а то, как система справляется с нарушителями правил и злонамеренными попытками её поломать. Система, которая основана на доброй воле участников и консенсусном управлении, должна быть особенно уязвима для подобных атак.
Знакомьтесь: Кристоф Блохер, человек, которого Стив Бэннон однажды назвал Трампом до Трампа.
Блохер — отличный объект для изучения. Он умен, богат, прекрасный оратор, и его политический проект (независимость, нейтралитет, самодостаточность, ограничение иммиграции) очень популярен в швейцарском обществе. В то же время он не стесняется играть нечестно, обходить правила и даже ломать политическую систему страны, чтобы достичь своих политических целей.
В 1972-м Блохер, который тогда был юристом и бизнесменом, вступил в SVP, Швейцарскую народную партию, которая тогда была аграрной партией, больше всего озабоченной ценами на молоко. В 1977-м его избрали президентом цюрихского отделения партии, и он начал трансформировать SVP в современную право-популистскую партию — самую первую в Европе. Его программа в первую очередь была направлена против иммиграции и против ЕС. Популярность партии на кантональном уровне быстро выросла.
Постепенно Блохер увеличивал своё влияние в партии, главным образом за счёт её старого умеренного крыла. Но его звёздный час наступил в 1994-м, когда он смог предотвратить присоединение Швейцарии к Европейской экономической зоне.
Европейская экономическая зона (EEA) — договор ЕС с другими западноевропейскими странами, которые по этому соглашению принимали большинство правил и директив ЕС, чтобы иметь свободный доступ к рынку Евросоюза. В 1994 году в число этих стран входили Австрия, Финляндия, Швеция, Исландия и Норвегия. Первые три из них вскоре вошли в ЕС как полноценные члены. Швейцария тоже вынуждена принимать существенное количество правил и директив ЕС, но так как её отношения с ЕС регулируются отдельными договорами, она не должна гармонизировать своё законодательство с правилами Евросоюза настолько, насколько это делают Исландия или Норвегия. На самом деле звёздный час Блохера наступил не в 1994-м, когда соглашение о создании EEA вступило в силу, а в декабре 1992-го, когда швейцарцы на референдуме отклонили уже подписанное правительством в мае того же года решение войти в Европейскую экономическую зону (напомню, что референдумы по присоединению к международным организациям являются в Швейцарии обязательными). ОК
По мере того, как вся партия постепенно принимала программу Блохера, её популярность росла, пока в 1999-м самый маленький партнёр в коалиции (у SVP традиционно было одно место в правительстве в соответствии с её традиционно небольшим представительством в парламенте. ОК) не превратился в самую сильную партию в парламенте, получив на выборах 22,5% голосов.
Анимированный график, показывающий, как SVP перестала быть традиционной экономически консервативной и социально прогрессивной партией, и, оставаясь экономически консервативной, быстро сместилась к социальному консерватизму, можно посмотреть здесь.
График вообще очень интересный. На нём, например, видно, что три из четырёх крупнейших партий Швейцарии до недавнего времени были экономически консервативными и социально либеральными. В остальных западных странах крупных партий с подобной идеологией до самого последнего времени не было вообще. ОК
Блохер стал членом правительства кантона Цюрих в 1975-м и членом федерального парламента в 1979-м.
На парламентских выборах 2003 SVP набрала 26,7%, и Блохер потребовал для себя места в правительстве.
Хотя по количеству мест в парламенте у SVP было право требовать второе место в правительстве, Волшебная формула была изначально создана, чтобы сбалансировать правые и левые силы. С получением SVP второго места в правительстве баланс сил между правыми и левыми становился 4:2, и центристская CVP, у которой оставалось одно место, теряла своё влияние.
Были и другие причины не голосовать за Блохера. […] Его авторитарный и бескомпромиссный характер входил в прямое столкновение с принципом консенсуса, на котором основана швейцарская политика.
Тем не менее некоторые всё равно считали, что нужно сделать его министром. Как сказал Карло Шмидт из CVP: “‘Было бы ошибкой не включить Блохера в правительство. … У него есть огромный разрушительный потенциал. Этот потенциал необходимо нейтрализовать”.
Фраза может показаться странной, но так работает швейцарская политика. В Швейцарии не пытаются изолировать оппонентов. Наоборот, им предлагают доступ к власти в обмен на готовность к консенсусу. Мы уже видели, как это сработало с Социальными демократами столетием раньше.
Но в этом может быть и образовательный аспект. Когда Блохер станет министром, он войдёт в группу людей, работающих вместе годами, не боящихся увольнения, не руководствующихся интересами отдельной партии и связанных принципом коллегиальности. Члены правительства заменяются не все вместе, а по одному, и поэтому само правительство остаётся прежним. Оно выработало особую культуру, которая передаётся от поколения к поколению с 1848-го. Все ожидают, что новые министры станут частью этой культуры и, так сказать, перерастут себя и начнут ставить интересы страны выше интересов своей партии.
Иногда случается, что новый министр не может противостоять искушению и нарушает принцип коллегиальности, давая гражданам понять, как он проголосовал по тому или иному вопросу. За это на них обрушивается вал критики, как внутри правительства, так и снаружи. В конце концов они выучивают этот урок.
Этого ожидали и от Блохера, когда он стал Министром юстиции и полиции в 2003-м. Для того, чтобы он туда попал, Волшебная формула была нарушена и одного из министров не переизбрали в правительство в третий раз в истории Швейцарии.
Самый успешный заговор со времён Брута
По крайней мере, так назвала пресса смещение Кристиана Блохера с поста министра на выборах правительства в 2007 году.
В 2007 SVP набрала ещё больше голосов, 29%, но к этому моменту стало ясно, что Блохер отказывается взрослеть. Хотя он и был министром, он по прежнему остался оппозиционным политиком. Он не только нарушал принцип коллегиальности, он прямо его атаковал. Вот пример того, как он одновременно делал и то и другое: “Голосование в Федеральном совете по вхождению в Шенген не было анонимным и даже сегодня не весь совет единодушно согласен с этим решением. … Некоторые считают, что правительство может решить, что Земля плоская, и принцип коллегиальности запрещает министру говорить, что она круглая!”
Не бросил он и свои популистские привычки. В 2006-м он нарушил презумпцию невиновности, назвав двух иммигрантов, в отношении которых велось расследование, преступниками. Когда его спросили об этом в сенате, он соврал [что он этого не говорил]. Однако его разоблачила видеозапись.
Его оппоненты также обвиняют его в игнорировании решений парламента, в попытках запугать парламентариев, в критике решений судов и в затягивании исполнения законов, которые ему не нравятся.
Несмотря на это, все всё равно ожидали, что его снова выберут министром.
Но Социал-демократы почувствовали, что появился шанс его сместить. Они знали, что большинство в парламенте уже сыто Блохером по горло и вопрос его смещения состоит лишь в том, чтобы найти подходящего кандидата на замену.
Но найти такого было нелегко.
Во-первых, он должен быть из SVP. Кандидата от другой партии не приняла бы не только SVP, но и как минимум одна из других больших партий, а, значит, у него не было шанса на избрание.
Во-вторых, SVP уже объявила, что любой её член, который примет номинацию в министры на место Блохера, будет исключен из парламентской фракции. […]
В третьих, кандидат должен быть достаточно компетентным, чтобы стать министром. Депутаты не станут голосовать за первого встречного.
В четвёртых, кандидат должен быть лучше, чем Блохер. Он как минимум должен быть готов признать верховенство закона и принцип коллегиальности.
SP решило предложить пост Эвелине Видмер-Шлумпф, члену старого, “молочно-ценового”, крыла партии. На тот момент она не была членом федерального парламента, так что у неё был, в какой-то мере, иммунитет от угроз Блохера. Она была президентом Конференции кантональных министров финансов — так что она не была новичком в большой политике. На самом деле и сама SVP считала Видмер-Шлумпф хорошим кандидатом в министры. В 2003 президент партии и союзник Блохера Уэли Маурер назвал её “очень хорошим кандидатом, одной из самых компетентных политиков”. Другими словами, она не была леваком, тайно проникшим в ряды SVP.
К тому же в партии взяло верх радикальное крыло, и всего за неделю до выборов двое несогласных с этим депутатов из партийной организации кантона Граубюнден (к которой принадлежала и Видмер-Шлумпф) были изгнаны из важной парламентской комиссии. Один из них описал состояние партии как “диктатуру”. SP рассчитывала, что Видмер-Шлумпф всё это не нравится.
Социальные демократы предложили руководству центристских Христианских демократов выбрать Видмер-Шлумпф вместо Блохера и получили поддержку.
Они заключили секретное соглашение с Зелёными о том, что те в последнюю минуту отзовут своего кандидата, у которого всё равно не было шансов пройти.
Они даже связались с отдельными членами правых Либеральных демократов. Партия официально поддерживала Блохера, но он был непопулярен во франко- и итало-говорящих кантонов, и некоторые депутаты от этих кантонов могли проголосовать против него.
Результат голосования стал шоком для Народной партии. Её суверенный лидер не был переизбран, а аутсайдер, Эвелина Видмер-Шлумпф, стала новым представителем SVP в правительстве.
SVP попросила Видер-Шлумпф не принимать должность. Она попросила день на размышления. Демонстранты, главным образом, как ни смешно, леваки, выражали перед Бундесхаусом поддержку правому политику. На их большом баннере было написано: “Эвелина, скажи да!”
На следующий день она действительно согласилась и стала компетентным федеральным министром на следующие 8 лет. По опросам у неё был очень высокий уровень доверия, и в 2008 она даже получила звание “Швейцарец года”.
Мыльная опера продолжается
Блохер не был бы Блохером, если бы он не попытался бороться.
Когда Видмер-Шлумпф приняла должность, он решил примерно её наказать и потребовал исключить её из партии. То же должно было случиться с другим членом правительства от SVP, министром обороны Самуэлем Шмидом, который отказался уйти в отставку, чтобы освободить своё место для Блохера.
Но возникла одна сложность. Швейцарская народная партия является союзом кантональных отделений и не имеет полномочий исключать из партии отдельных членов. Поэтому руководство партии попросило Народную партию кантона Граубюнден исключить Видмер-Шлумпф. Кантональное отделение ответило, что об этом даже речи быть не может. Руководство партии пригрозило исключить из партии всё граубюнденское отделение, если оно не подчинится. Отделение сказало: “Да пожалуйста!”
В 2008 Народная партия Граубюндена была исключена из Швейцарской народной партии. Она переименовалась в Консервативно-демократическую партию и под этим названием приняла участие в следующих выборах.
События в кантоне Берн развивались по похожему сценарию. Руководство кантонального отделения отказалось исключать министра Самуэля Шмида. Хотя национальная партия не стала в данном случае прибегать к таким радикальным мерам, как с Видмер-Шлумпф, оно публично объявило, что исключение Шмида было бы потерей времени, потому что он и так “клинически мёртв” (имея ввиду, что его работа в правительстве заканчивается — см. дальше. ОК).
После этого большая часть партии кантона Берн, включая семерых членов кантонального парламента, вышла из SVP и присоединилась к Консервативным демократам. То же произошло в кантоне Гларус.
Когда Шмид ушёл в отставку в 2008 году (проработав в должности ровно 8 лет, так что вряд ли он сделал это из-за давления. ОК), SVPопять номинировала Блохера. Однако сразу же стало понятно, что у него нет шансов пройти. Хуже того, SP снова прибегла к тому же трюку — она номинировала Хансйорга Вальтера, умеренного политика из SVP от кантона Тюргау, президента Швейцарского союза фермеров.
Когда в первом раунде голосования ни один из них не набрал большинства, SVP испугалась и отозвала кандидатуру Блохера. Вместо него выдвинули президента партии Уэли Маурера. Мауэр считался не более умеренным, чем Блохер, и многие боялись, что с ним опять повторится та же история, что и с Блохером.
Во втором раунде голосования Вальтер получил на два голоса больше Маурера. Для избрания ему не хватило только одного голоса.
Президент парламентской фракции SVP обратился к депутатам, умоляя их во имя Блохера (ко всеобщему веселью) проголосовать за Маурера.
Наконец, в третьем раунде Маурер прошёл в министры, получив всего на один голос больше необходимого минимума.
Надо сказать, что в отличие от Блохера, Маурер вырос до своей позиции и стал нормальным федеральным министром.
В 2011, после очередных выборов, Народная партия опять попыталась заменить Видмер-Шлумпф, которая теперь являлась членом другой партии, на своего кандидата (уже не Блохера). [Но у них опять ничего не вышло]
Когда в 2015 Национальная партия получила 29,5% голосов, а Консервативные демократы Видмер-Шлумпф — всего 4%, она добровольно ушла в отставку. Народная партия решила сыграть на национальном единстве, вместо того, чтобы снова выдвигать Блохера. Она выдвинула троих кандидатов, один из которых являлся франкоязычным, а другой — италоязычным. В конце концов умеренный франкоязычный Ги Пармелан из кантона Во стал министром.
После 12 бурных лет Konkordanzsystem опять заработала.
Консенсуальное управление
[…]
Учитывая всё, описанное выше, как обстоит дело с легитимностью швейцарского правительства?
Есть много способов её измерять, но давайте прибегнем к самому простому: сколько избирателей проголосовало за партии, у которых есть место в Федеральном совете?
Прежде, чем интерпретировать этот график, примем во внимание два факта. Во-первых, всё, что находится под 50% отведено для недемократических режимов (меньшинство управляет большинством). Во-вторых, 100% — недостижимая цель. Всегда найдутся люди крайних политических взглядов, которые не будут представлены в парламенте.
Для сравнения я добавил данные по США и по своей родной Словакии (извините, не удержался). В случае США график показывает долю избирателей, проголосовавших за действующего президента. В случае Словакии это процент людей, проголосовавших за партии правящей коалиции.
Как можно видеть, и в США и в Словакии цифры колеблются около 50%. Мы наивно ожидаем, что легитимная власть в демократической стране не может иметь поддержку менее 50%. Те, кто пользуется поддержкой менее половины населения, не должны формировать правительство. […] В реальности, легитимность около 50% является обычным делом в соревновательных демократиях.
С “гордостью” замечу, что по сравнению с чехами американцы и словаки отдыхают. За нынешнее чешское правительство проголосовало всего 36,9% тех, кто пришел на участки, и всего 22,4% от всех избирателей, имеющих право голоса. Предыдущее чешское правительство было в этом смысле ненамного лучше — 39,1% и 23,3% соответственно. ОК
Легитимность демократии согласия в Швейцарии с другой стороны, с момента введения Волшебной формулы, колеблется около 75%. В 2019 она немного снизилась из-за того, что Зелёные, набравшие на последних выборах довольно много голосов (Зелёные набрали 13,2%. Правительственные партии: SVP — 25,6%, SP — 16,8%, FDP — 15,1%, CVP — 11,4%. ОК) не имеют места в правительстве. Все остальные партии соглашаются, что нужно бы дать им кресло, но ни одна не хочет делать это за свой счёт.
Следствие: доверие правительству
Теперь давайте посмотрим, отражается ли высокая легитимность правительства в доверии к нему со стороны граждан.
Опасно обобщать по одному случаю (в том смысле, что Швейцария — единственный пример демократии согласия. ОК), но, похоже, демократия согласия может вести к высокому доверию к правительству. В США и Словакии этот показатель около 35%. Средний показатель для стран OECD несколько выше, 45%, но всё равно значительно ниже рекордных швейцарских 85%.
Швейцарские 85% — мировой рекорд, по крайней мере для стран, где такой статистике можно доверять.
Помимо просто высокого доверия, 74% швейцарцев считает, что их мнение влияет на решения правительства. Это тоже мировой рекорд. Кроме Швейцарии, этот показатель стабильно превышает 50% только в трёх странах: Норвегии, Дании и Голландии. Данные из того же отчёта OECD. ОК
Конец статьи
Моё послесловие.
Швейцария сегодня— самая успешная страна мира. Она не только стабильно занимает место в первой тройке стран и по продолжительности жизни, и по субъективному уровню счастья её населения, но и является самой богатой страной мира, не считая пары микрогосударств вроде Лихтенштейна и Монако. По ВВП на душу населения Швейцария примерно вдвое превосходит Германию, Францию и Великобританию, и на треть — США.
Некоторые, особенно левые, считают, что всё богатство Швейцарии — из-за банков, где хранятся деньги богатых иностранцев, в первую очередь криминальные. На самом деле банковский сектор составляет лишь 10% от швейцарской экономики, и активы иностранцев составляют в нём чуть меньше половины. Даже если исключить банковский сектор из экономики целиком, Швейцария всё равно останется самой богатой страной мира.
При этом 170 лет назад, когда современная Швейцария только появилась, ситуация была совсем другой. Швейцария и в середине 19-го века не была бедной страной, но тогда она находилась приблизительно на одном уровне с Германией и Францией, в полтора раза уступала США и вдвое — Британии.
Почему же она их так обогнала?
В России, особенно среди правых, почему-то принято считать, что большинство людей с радостью бросит работать и сядет богатым на шею, как только у них появится такая возможность. Думаю, что это не так и насчёт России, хотя наверняка не скажу. Но в отношении западных стран это точно не так. Большинство их населения хочет честно работать и получать за свой труд справедливое вознаграждение. Это обычно называют “протестантской этикой”, хотя католические страны и регионы, такие как Австрия, Ирландия или Бавария, в этом отношении ничем не отличаются от протестантских.
Но в любой стране, даже в самой протестантской, есть меньшинство, которое хочет жить за чужой счёт. И чем более богатой становится страна, тем больше у таких людей желания поживиться чужими деньгами.
В “соревновательных демократиях”, как показывает автор статьи, власть регулярно оказывается в руках меньшинства. В том числе и такого меньшинства, которое под лозунгами социальной справедливости хочет “перераспределить” богатства от тех, кто работает. На словах — в пользу уязвимых слоёв населения, а на деле — главным образом в собственный карман.
И даже если власть попадает в руки меньшинства, которое не склонно заниматься социальной справедливостью, это меньшинство всё равно перераспределяет деньги в пользу спонсоров, которые помогли ему прийти к власти.
Такое перераспределение всегда плохо влияет на экономику. Потому что люди, занимающиеся перераспределением, не только сами не создают никакой добавочной стоимости, но и активно мешают создавать её другим.
Но в Швейцарии, как показано в этой статье, из-за специфического устройства её политической системы меньшинство просто не может прийти к власти и начать насильно перераспределять деньги большинства в свою пользу. Даже если меньшинство получает большую часть мест в правительстве, большинство может объявить референдум и заблокировать любое решение правительства, ущемляющее интересы большинства. Большинство само решает, сколько налогов ему платить и на какие цели их тратить. Кстати, Швейцария занимает и одно из первых мест в мире по уровню отсутствия коррупции.
Причём, как, опять же, очевидно из статьи, так было не всегда. Система в нынешнем виде сложилась относительно недавно, и до этого у Швейцарии были те же проблемы, что и у большинства стран. Правда, надо отдать должное создателям конституции 1848 года, они включили в неё уникальные механизмы, затрудняющие захват власти одним человеком, политической партией и даже правительством — в общем, любым меньшинством.
Тут возникает вопрос, не ущемляет ли это права меньшинства? В Швейцарии обычно не ущемляет. Скорее наоборот, у меньшинств — как, опять же, описано в статье, — есть отличный инструмент защищать свои права в виде референдумов без минимального порога явки. И эта защита работает. Швейцария одной из первых в мире легализовала гомосексуальные связи и декриминализовала марихуану.
Бывает, что и эта система даёт сбои, как произошло в 2009-м с запретом на минареты и в этом году с запретом на чадру. Но государств, где принимаются только правильные решения, к сожалению, не бывает. И если Швейцария, кажется, единственная страна, запретившая строительство минаретов, ношение чадры до Швейцарии успели запретить в семи странах ЕС и даже в нескольких исламских странах. И в целом Швейцария уже не одно десятилетие входит в тройку самых свободных стран мира по всем существующим рейтингам свободы.
Есть ли у этой системы серьёзные недостатки? Я вижу один. Акционеры обычно не любят размывать акционерный капитал. Так как швейцарцы единственные в мире являются настоящими акционерами своего государства, обладая в нём правом голоса по всем главным вопросам, они не спешат делиться своим правом голоса с другими. Несмотря на то, что Швейцария — самая иммигрантская страна Европы (иммигранты составляют примерно четверть населения), швейцарское гражданство получить очень сложно. До самого последнего времени для этого нужно было прожить в стране 12 лет — больше, чем в любой другой европейской стране. И Швейцария стала последней страной Европы, давшей право голоса женщинам. Это произошло аж в 1971 году, на полвека позже, чем в большинстве стран континента.
Поскольку это не мой собственный текст, а перевод, ссылок на этот раз совсем мало, и я запощу их прямо тут, а не отдельным постом.
Ссылки на статьи Сустрика:
Ссылки на дополнительные материалы:
https://www.nber.org/system/files/working_papers/w26669/w26669.pdf
https://www.swissinfo.ch/eng/2010-initiative_foreign-criminal-expulsion-law-set-for-october/42001678
https://www.rug.nl/ggdc/historicaldevelopment/maddison/releases/maddison-project-database-2020
Ссылки на материалы, которые я использовал при написании этой статьи (для подписчиков на Patreon)
Этот блог выходит только благодаря поддержке читателей на Patreon. Без них я не смог бы его писать, мне пришлось бы вместо этого делать другую работу.
О том, что вы можете получить, став его постоянными подписчиками, вы можете прочесть здесь.
Гаранты Конца Света
Artem Porter
Георгий Мягков
Ilya Obshadko
Список Спонсоров Конца Света (среди которых можете быть и вы) можно посмотреть здесь.
Новости и Лонгриды Конца Света можно поддержать и подписавшись на них по платной подписке здесь, на Substack.
Или, если вы не уверены, что уже готовы поддерживать Новости Конца Света на регулярной основе, вы можете послать автору немного криптоденег. Адреса здесь.
Мои аккаунты в соцсетях:
https://t.me/kaostap
https://twitter.com/ostap
https://www.minds.com/ostap/
https://www.facebook.com/karmodi/ (толька для репоста из двух предыдущих)